Николь вместе с пятью молодыми людьми вышла на небольшую поляну. Посреди нее горел костер. Обойдя огонь сбоку, к ним подошел Омэ и поздоровался. А когда они кружком сошлись возле костра, колдун запрокинул назад голову и начал распевать на сенуфо. На глазах Николь плоть начала стекать с лица Омэ, обнажая пугающий череп. Заклинание продолжалось. «Нет, нет! — воскликнула Николь. — Нет, нет!»

— Ма-ма, — проговорил Бенджи. — Ма-ма, проснись… У те-бя кош-мар.

Николь открыла глаза. На другой стороне комнаты горел свет.

— Сколько времени, Бенджи? — спросила она.

— Уже поздно, ма-ма, — ответил он ей с улбыкой. — Кеплер отправился зав-тракать с остальными… Мы хо-тели, чтобы ты поспала.

— Спасибо, Бенджи, — Николь чуть пошевелилась на коврике. Ощутив боль в правом бедре, она оглядела комнату и вспомнила, что Патрика и Наи больше нет. «Я их никогда не увижу», — мгновенно подумала Николь, пытаясь противиться приливу скорби.

— Быть может, ты хо-чешь принять душ? — спросил Бенджи. — Я могу помочь тебе раз-деться и от-нести тебя в кабинку.

Николь поглядела на своего лысеющего сына. «Я напрасно тревожилась за тебя. Ты прекрасно обойдешься и без меня».

— Ну что ж, спасибо, Бенджи, — сказала она. — Превосходная идея.

— Я буду осто-рожен, — произнес он, расстегивая халат матери. — Только скажи, если я сделаю тебе больно.

Когда Николь разделась, Бенджи взял ее на руки и направился к душу. Но, сделав пару шагов, остановился.

— Что случилось, Бенджи? — спросила Николь.

Бенджи застенчиво улыбнулся.

— Каже-тся, я не все про-думал, ма-ма. Надо было спер-ва от-регу-ли-ровать воду.

Он повернулся, опустил Николь на коврик и вошел в душевую. Николь услышала, как побежала вода.

— Тебе не очень горя-чую, а? — крикнул он.

— Да, — ответила Николь.

Бенджи вернулся и снова взял ее на руки.

— Я положил на пол два поло-тенца, чтобы тебе было помягче и не так холодно.

— Спасибо тебе, сын, — сказала Николь.

Пока Николь, сидя на полотенцах на полу душевой, ощущала, как вода освежает ее тело, Бенджи разговаривал с ней. Когда она попросила, он принес ей мыло и шампунь. Наконец, Николь закончила мыться, и Бенджи помог матери вытереться и одеться. А потом отнес ее в коляску.

— Пожалуйста, наклонись сюда, дорогой, — проговорила Николь, опускаясь в кресло. Она поцеловала его в щеку, пожала руку. — Спасибо тебе за все, Бенджи, — она не в силах была остановить слезы, наполнявшие ее глаза. — Ты просто чудесно помог мне.

Бенджи, сияя, стоял возле матери.

— Я люблю тебя, ма-ма. И рад по-мочь тебе.

— И я люблю тебя, сын, — Николь вновь пожала его руку. — А теперь, быть может, позавтракаем вместе?

— На это я и рас-считы-вал, — сказал Бенджи, все еще улыбаясь.

В кафетерии, еще до того как они покончили с едой, к Николь и Бенджи подошел Орел.

— Мы с Синим Доктором будем ожидать в твоей комнате, — проговорил Орел.

— Следует тщательно обследовать твое состояние.

Когда Николь и Бенджи возвратились в комнату, в ней уже оказалось сложное медицинское оборудование. Синий Доктор ввела дополнительные микрозонды прямо в грудь Николь, а чуть позже — еще один набор датчиков в область печени. Во время всего обследования, продолжавшегося около получаса, Орел и Синий Доктор переговаривались на родном цветовом языке октопауков. Бенджи помогал матери, когда ее просили вставать и поворачиваться. Способности Орла к цветовой речи полностью заворожили его.

— И как же ты этому научился? — спросил Бенджи Орла по ходу дела.

— Технически говоря, я ничему не учился… Просто в мою конструкцию добавили два блока — один, чтобы интерпретировать цветовую речь октопауков, и другой, чтобы воспроизводить последовательность полос на моем лбу.

— Выхо-дит, ты не хо-дил в школу и ни-чего не учил? — настаивал Бенджи.

— Нет, — ответил Орел.

— А не могли бы ваши кон-струк-торы сде-лать такую штуку и для меня?

— спросил Бенджи через несколько секунд, когда Орел и Синий Доктор вновь заговорили о состоянии здоровья Николь.

Орел оглянулся и поглядел на Бенджи.

— Я очень мед-ленно учу-сь, — проговорил Бенджи. — Как было бы здо-ро-во, если бы кто-нибудь вло-жил все в мою го-лову.

— Мы еще не достаточно хорошо знаем, как это делается, — сказал Орел.

Когда обследование было закончено, Орел попросил Бенджи собрать вещи Николь.

— Куда мы направляемся? — поинтересовалась Николь.

— Прокатимся в челноке, — ответил Орел. — Я хочу подробно переговорить о твоем физическом состоянии, а потом взять тебя в такое место, где тебе можно будет быстро помочь в случае необходимости.

— Я думала, что голубой жидкости и всех этих зондов будет достаточно…

— Мы поговорим обо всем позже, — перебил ее Орел. Взяв у Бенджи сумку Николь, инопланетянин поблагодарил его за помощь.

— Если я правильно поняла все, что мне было сказано за последние полчаса, — произнесла Николь в микрофон своего шлема, когда челнок одолел половину пути между «морской звездой» и Узлом, — мое сердце не выдержит более десяти дней, невзирая на всю вашу медицинскую магию; одна моя почка уже отказала, а печень обнаруживает признаки серьезного ухудшения. Внушительный перечень?

— Действительно, — согласился Орел.

Николь выдавила улыбку.

— А хорошие новости есть?

— Твой ум до сих пор не отказывает тебе, а синяк на бедре пройдет, если прочие болезни не погубят тебя до этого.

— Итак, ты предлагаешь мне обратиться сегодня в ваше лечебное заведение, где мое сердце, печень и почки заменят машинами, которые справятся с их функциями.

— Возможно, в ходе операции потребуется заменить и другие органы. Не в порядке поджелудочная железа и вся мочеполовая система… Следует подумать о полной гистерэктомии. [24]

Николь качала головой.

— И в какой же момент все эти труды становятся бесполезными? Что бы вы сейчас ни сделали, отказ очередного органа — вопрос времени. Что же откажет первым — легкие или, быть может, глаза?… А если я не смогу думать, вы замените и мозг?

— Мы способны на это.

Николь помолчала почти минуту.

— Возможно, тебе мой ответ покажется непонятным, — проговорила она, — я и сама не могу назвать его логичным… но мне не слишком хочется становиться гибридом.

— То есть? — спросил Орел.

— А когда я перестану быть Николь де Жарден-Уэйкфилд? Останусь ли я Николь, если мои сердце, мозг, глаза и уши будут заменены машинами? Или я стану кем-то или чем-то другим?

— Вопрос твой неуместен, — ответил Орел. — Николь, ты сама врач. Представь себе шизофреника, который должен принимать наркотики постоянно, чтобы изменить функции мозга. Скажи, сохраняет ли этот человек свою прежнюю личность? Тот же самый философский вопрос, просто немножко иначе поставленный.

— Понимаю, — проговорила Николь, недолго помолчав. — Но мнения своего не переменю… И если у меня есть выбор — а я полагаю, что есть, — тогда я отказываюсь… по крайней мере сегодня.

Орел несколько секунд глядел на Николь. Потом ввел другой набор параметров в контрольную систему на пульте управления челнока. Корабль изменил свое направление.

— Итак, мы возвращаемся к «морской звезде»? — спросила Николь.

— Не сразу. Я хочу сперва показать тебе кое-что. — Инопланетянин извлек из кисета, висевшего на груди, небольшую трубочку с голубой жидкостью и неизвестное устройство. — Пожалуйста, подставь свою руку. Я не хочу, чтобы ты умерла еще до наступления вечера.

Когда они приблизились к жилому модулю Узла, Николь пожаловалась Орлу на отсутствие гласности при разделении обитателей «морской звезды» на две группы.

— Как всегда, вы не солгали — просто утаили важную информацию.

— Иногда, — проговорил Орел, — добром дело не уладить. В таких случаях мы выбираем наименее неудовлетворительный способ из всех возможных… Чего же ты ожидала от нас? Сразу сказать всем, что мы не станем заботиться обо всех них со всеми потомками? Тогда настал бы хаос… К тому же, вы едва ли поверили бы нам. Мы спасли с Рамы тысячи существ, большая часть которых почти наверняка погибла бы в межвидовой войне, если бы мы не вмешались… Вспомни: все, в том числе и те, кто назначен на Носитель, проживут отпущенный им срок жизни.