К тому времени трое или четверо октопауков, птицы, дыни и образец ватного материала уже переместились в коридор, но в комнате еще оставалось шестеро инопланетян. Примерно десять минут они переговаривались между собой. Все это время, по словам Роберта, Элли следила за цветовыми посланиями, которыми обменивались октопауки. («Я не смотрела на них, — объяснила Наи, — потому что была ужасно напугана и в первую очередь беспокоилась о детях»). Наконец, Элли подошла к Роберту и отдала ему Никки. «Кажется, я понимаю, о чем они говорят, — сказала Элли (так утверждал белый, как мел, Роберт). — Они намереваются взять меня с собой».

Тут главный октопаук снова повернулся к ним и завел цветовую речь, явно обращаясь к Элли. Дальнейшее — все, что произошло в последующие десять минут, — Наи и Роберт восприняли совершенно по-разному. Бенджи в основном держал сторону Наи. По ее версии Элли попыталась защитить всех, кто находился в комнате, и якобы заключила некую сделку с октопауками. Какими-то жестами и словами Элли сумела объяснить инопланетянам, что пойдет с ними, если они гарантируют безопасность всем остальным людям.

— Элли была великолепна, — настаивала Наи. — Она объяснила им, что мы попали в ловушку и у нас нет еды. Увы, ее увели прежде, чем она успела удостовериться, что условия приняты.

— Ты наивна, Наи, — говорил Роберт, оглядываясь дикими от горя и смятения глазами. — Ты не поняла, насколько зловещими на самом деле являются эти создания. Они загипнотизировали Элли… да-да, именно так… Все произошло, как только они вошли. Она так внимательно разглядывала эти полосы. Говорю тебе — она была сама не своя. И все разговоры, что нам предоставят свободу, просто предлог: она захотела уйти с ними. Они воздействовали на ее личность прямо у нас на глазах — этими проклятыми цветовыми узорами. Но никто, кроме меня, этого не заметил.

Патрик не доверял версии Роберта в основном потому, что муж Элли был ужасно расстроен. Наи же соглашалась с Робертом по двум основным пунктам: Элли не сопротивлялась и не протестовала, когда первый октопаук схватил ее, а оставляя комнату, она подробно перечислила все, что следует сделать для Никки.

— Скажи мне, кто, пребывая в здравом уме, — говорил Роберт, — и угодив в щупальца инопланетных созданий, будет тарабанить о том, каким одеялом укрыть ее дочь, когда она в последний раз ходила на горшок, и прочих подобных мелочах… Говорю тебе — ее загипнотизировали, одурманили или сделали что-нибудь в этом роде.

Все дальнейшие действия, которые привели их под заложенный выход, были относительно несложными. Когда октопауки увели с собой Элли, Бенджи с воплем выскочил в коридор и набросился на их арьергард. Роберт присоединился к нему, и они вдвоем последовали за Элли и отрядом инопланетян до зала. Ворота в четвертый тоннель оказались открытыми. Там один из октопауков остановил Роберта и Бенджи четырьмя длинными щупальцами, тем временем остальные отправились восвояси. Последний октопаук закрыл за собой ворота.

Подземная езда восхитила Макса. Она напомнила ему поездку в большой парк с аттракционами возле Литл-Рока, когда ему было около десяти. Поезд висел над металлической полосой и мчался по тоннелю, не прикасаясь к полу. Ричард предположил, что для этого используется разновидность магнитной подвески.

Вагончик остановился через две минуты, дверь быстро открылась. Четверо исследователей поглядели на пустую молочно-белую платформу, за которой возвышалась арка около трех метров высотой.

— Итак, в соответствии с планом А, — объявил Макс, — нам с Эпониной предстоит отправиться туда.

— Да, — проговорил Ричард. — Но, если вагончик не двинется с места, мы с Николь немедленно присоединимся к вам.

Макс взял Эпонину за руку и осторожно ступил на платформу. Едва они вышли из вагончика, дверь за ними закрылась. И через несколько секунд вагон направился дальше.

— Разве не романтично? — проговорил Макс, после того как они с Эпониной помахали на прощание Ричарду и Николь. — Ну наконец мы остались вдвоем. — Он обнял Эпонину и поцеловал ее. — Вот что, мамзелька, я тебе скажу, я люблю тебя. Не знаю, в какой чертовой дыре мы находимся, но, как бы то ни было, я рад, что ты со мной.

Эпонина рассмеялась.

— В детском доме у меня была подружка, которая мечтала попасть на необитаемый остров с одним известным французским актером (помнишь Марселя Дюбуа?). Грудь как у мамонта, а вместо рук бревна. Интересно, понравилось бы ей в этом месте? — Эпонина огляделась. — Итак, пора под арку.

Макс пожал плечами.

— А вдруг сейчас выбежит белый кролик, увязавшись за которым, можно угодить в какую-нибудь дырку… [7] За аркой оказалась большая прямоугольная комната с голубыми стенками — абсолютно пустая; через открытую дверь из нее можно было попасть в узкий освещенный коридор, идущий параллельно тоннелю подземки. Стены коридора по обе стороны от Макса и Эпонины отливали той же голубизной, что и в комнате за аркой.

— И куда же мы отправимся? — спросил Макс.

— С этой стороны — видишь? — вроде бы две двери, что напротив подземки, — сказала Эпонина, указывая направо.

— И здесь их тоже две, — Макс поглядел налево. — Почему бы нам не дойти до первой двери, заглянуть в нее, а потом решить, что делать?

Рука об руку они прошли пятьдесят метров по голубому коридору. Но вид, открывшийся за следующей дверью, разочаровал их. Перед ними протянулся еще один коридор — кое-где в стенах виднелись двери; он уходил вперед на многие метры.

— Дерьмо, — объявил Макс. — Мы попали в какой-то лабиринт… Как бы не заблудиться.

— Что ты предлагаешь? — спросила Эпонина.

— По-моему… — сказал Макс, помедлив, — стоит выкурить сигаретку и как следует все обговорить.

Эпонина расхохоталась.

— Более чем согласна с тобой.

Шли они очень осторожно, и каждый раз, сворачивая в очередной голубой коридор. Макс оставлял на стене метку губной помадой Эпонины, набрасывая полную схему обратного пути в комнату за аркой. Он настоял, чтобы Эпонина, свободно владевшая компьютером, заносила соответствующие пометки в свой аппарат.

— На случай, ежели кто-то сотрет мои рисунки, — пояснил Макс.

Поначалу такое приключение казалось забавным, и они два раза вернулись к арке, чтобы доказать себе, что способны сделать это в любой момент. После этого Макс и Эпонина ощутили определенную уверенность, но примерно через час пути по сменявшим друг друга голубым коридорам возбуждение начало стихать. Наконец Макс и Эпонина остановились, сели на пол и закурили еще одну сигарету.

— Итак, зачем разумному существу, — проговорил Макс, выдувая дымные кольца в воздух, — может понадобиться подобное сооружение? Или же мы, не зная того, подвергаемся непонятному испытанию…

— Или они стремятся что-то спрятать от нас, — докончила Эпонина и, взяв сигарету из руки Макса, глубоко затянулась. — И если так, — продолжила она, — должен существовать простой код, который определяет конфигурацию лабиринта, нечто вроде древних комбинационных замков: второй поворот направо, четвертый налево и…

— Так до утра, — перебил ее Макс с ухмылкой. — Коротко чмокнув Эпонину, он поднялся на ноги. — Поэтому придется предположить, что мы ищем нечто особенное, и логическим образом организовать наш поиск.

Поднявшись на ноги, Эпонина хмуро поглядела на Макса.

— А что ты, собственно, хотел этим сказать?

— Не знаю, — хохотнул Макс, — но, во всяком случае, прозвучало чертовски умно.

Побродив по голубым коридорам почти четыре часа, Макс и Эпонина наконец решили, что настало время поесть. Они как раз приступили к раманской пище, когда слева, на пересечении коридоров, что-то промелькнуло. Макс вскочил на ноги и бросился к перекрестку. Там он оказался через несколько секунд, заметив, как крохотный аппарат не более десяти сантиметров высотой повернул направо в ближайший коридор. Макс устремился вперед и увидел, как аппарат исчезает под маленькой аркой, вырезанной в стене голубого коридора метрах в двадцати от него.